Хабриева Т.Я. Не боюсь принимать решения / Интервью. Татарский мир

Ее главное оружие интеллект и предельная собранность. Она не боится принимать решения и брать за них ответственность. При этом всегда остается самой собой искренней и убедительной. Вицепрезидент РАН, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Талия Хабриева рассказывает о поворотах в жизни и карьере, любви к юридической науке и своей родине.

Талия Ярулловна, год назад вы возглавили региональную обществен ную организацию «Землячество Та тарстана», созданную по инициативе полномочного представительства Ре спублики Татарстан в Российской Фе дерации. Почему при вашей занятости вы посчитали необходимым участие в этом проекте ?

Ошибочно предполагать, что это оче редная общественная структура, которой через короткое время суждено исчезнуть. Формат Землячества Татарстана гораздо шире, чем просто диалог культур. Здесь речь идет о том, чтобы объединить выход цев из Татарстана, которые не потерялись в Москве и сделали успешную професси ональную или политическую карьеру. Ис пользуя свой потенциал, они помогают развитию связей Татарстана с Москвой. А Татарстан сегодня это не только Сабантуй и Навруз, это мощный научный, промышлен ный и спортивный центр. При Землячестве работает множество комитетов по обра зованию, по делам ветеранов, экономике и науке, есть очень активно действующие клубы офицеров, врачей, журналистов. Кстати, Президент Татарстана поддержи вает работу Землячества, нередко лично присутствует на заседаниях. Я думаю, что перспективы Землячества Татарста на хорошие. Этот институт гражданского общества позволит укрепить репутацию Татарстана в России, потому что люди, человеческие контакты иногда значат го раздо больше, чем формальные отноше ния.

Насколько важна для вас нацио нальная идентичность и существуют ли проблемы ее сохранения?

Было бы удивительно мне, стопроцентной татарке, дать какойто иной ответ, кроме того, что я признаю свою национальную идентичность и считаю главным богатством многонациональной и многоконфессиональной России сохранение культуры, традиций, языков всех народов. Для этого у нас на уровне общественных и государственных институтов созданы все условия, более того, имеются широкие возможности для саморегулирования в этой сфере.

Я знаю, что вы воспитывались в мусульманской патриархальной семье. В строгом воспитании больше плюсов или минусов?

Я родилась в Казани. Родители действительно воспитывали меня строго. Мой брат каждый день провожал меня в институт. Я никогда не была на танцах или дискотеках. Большую часть времени проводила в читальном зале библиотеки. Но при этом не считаю, что мое детство и юность были ущербными. Полагаю, что строгое воспитание, которое сейчас все чаще подвергается критике, помогли моему становлению. Талия Ярулловна, всетаки кем вы себя видели в детстве и почему выбор пал именно на юриспруденцию? Может быть, это было решение ваших родителей?

Неужели вы не чувствуете во мне характер?! Даже в нашей патриар хальной семье ско рее родители следовали моим желаниям. Папа, несмотря на строгость, никогда не оказывал давления ни на меня, ни на брата. Он всегда поддерживал наше желание учиться... Еще со школы я была такая промокашкаотличница. У меня не было ни одной четверки, ни в школе, ни в институте, [дето в классе 5м желание быть юристом очень сильно боролось во мне с желанием стать врачом. Мама сильно болела... А когда много ходишь по врачам, видишь, что не все они соблюдают врачебную этику, возникает желание все исправить. Даже в моей школьной характеристике было написано, что у меня «обопстренное чувство справедливости». Я все время боролась за чьито права. В 8м классе я совершенно определенно решила, что стану юристом. Но тогда на всю Казань был всего лишь один юридический факультет в Казанском университете. Конкурс составлял порядка 12 человек на место. Причем для поступления требовалось два года рабочего стажа, а для школьников были существенные ограничения. Но я всетаки поступила. В нашей группе таких «вчерашних школьников» было всего четыре человека: одна спортсмен, двое из династических юридических семей и я, как тогда в шутку говорила, дворняга от юриспруденции.

Почему после окончания институ та вы решили пойти именно в науку, а не в адвокатуру, например?

Это от желания учиться. Так сложилось, что с первого курса я попала в научный кружок, сначала по истории государства и права, потом по теории, и меня захлестнул исследовательский интерес. Не передать словами это ощущение счастья, когда ты сам находишь ответ в хитросплетениях юридических формул или читаешь книгу великого философа и находишь идеи, созвучные твоим мыслям. Конечно, практику я проходила везде и в прокуратуре, и в суде, но прикладная сторона профессии меня не увлекла, хотя в 90е годы имела активную адвокатскую практику. И довольно рано для себя я приняла решение идти учиться дальше, чтобы заниматься самостоятельными исследованиями. Мне везло нахорошихучителей. В аспирантуре я писала кандидатскую под руководством живого классика теории права профессора Валерия Васильевича Лазарева. Это был, пожалуй, единственный преподаватель, после лекций которого студенты аплодировали. Поскольку он переехал в Москву, то продолжать учебу я отправилась вслед за ним и защитила кандидатскую диссертацию в Институте законодательства и сравнительного правоведения. Кто бы мог подумать, что судьба так развернется, и я позже приду сюда директором?!

Тем не менее это случилось. Вот уже 14 лет вы возглавляете Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. Как объяснить читателям, далеким от юридической науки, чем занимается ваш Институт?

Легко. Есть юридические институты и университеты, где учат юриспруденции, то есть они выполняют образовательную функцию, а есть немногочисленные научноисследовательские юридические институты. Это такой новый формат развития юридической науки, который зародился в начале прошлого века, и наш Институт стал одним из первых в Европе. Изначально Институт решал актуальные прикладные, а затем фундаментальные задачи права. Мы, кстати, совсем недавно отметили 90летний юбилей. Сейчас Институт продолжает изучение всех отраслей российского законодательства, в том числе в целях урегулирования противоречий или восполнения правовых пробелов, что неизбежно, поскольку наше законодательство развивается очень быстро. Мы изучаем зарубежное законодательство, используя методологию сравнительного правоведения. Только так, опираясь на передовой опыт, можно предлагать то, что завтра не устареет. И, конечно же, основная наша работа это экспертная деятельность. В год мы рассматриваем порядка 2 500 обращений Правительства и других федеральных органов власти для проведения научноправовой экспертизы концепций и проектов федеральных законов. Есть у нас еще отдельная, очень своеобразная для научного института функция мы обеспечиваем деятельность делегации Российской Федерации в известной международной организации Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии Совета Европы), которая сейчас объединяет более 60 стран участников. Она проводит оценки конституционных и иных правовых реформ странучастниц.

Также ваш Институт обеспечива ет взаимодействие с другой относи тельно молодой организацией. Это Международная антикоррупционная академия. В какой мере в России ре ализуются международные антикор рупционные стандарты?

Да, Институт является партнером этой академии, наши сотрудники входят в ее руководящие органы, участвуют в образовательном процессе. С этим связана отдельная относительно новая функция нашего Института. В 2011 году решением президиума президентского Совета по противодействию коррупции на Институт была возложена функция научнометодического обеспечения борьбы с коррупцией в стране. Это огромная работа. За короткий период подготовлены монографические издания, научнопрактические пособия и прикладные исследования, которые оказались весьма востребованы в научной и образовательной деятельности и работе государственных органов. Некоторые из них были переведены на английский и китайский языки. Мы изучили разные правовые подходы в законодательстве разных стран и считаем, что вопросы борьбы с коррупцией надо решать с учетом и собственных правовых традиций, и международных требований.

До сих пор много споров о ратификации статьи 20 Конвенции ООН по борьбе с коррупцией...

Тот кто не погружен глубоко в тема тику, считает, что Россия не ратифициро вала 20 статью. Это не так. Россия полно стью ратифицировала Конвенцию ООН. Но как в почти любой международной дого ворной базе, в этой Конвенции есть нормы обязательные, а есть несамоисполнимые, то есть те, порядок выполнения которых определяется государствами. Каждый по своему решает, как формулировать поло жения о незаконном обогащении. Кстати, в США, Франции, Италии, Швеции статью 20 вообще не рассматривают как обя зательную для исполнения. У нас такого изъятия нет, но поскольку это несамоис полнимая норма, то мы вводим ее так, как считаем нужным. И с точки зрения импле ментации именно этой Конвенции наше законодательство очень качественное. Ежегодно совместно с Государственной Думой и Счетной палатой мы проводим Евразийский антикоррупционный форум, в котором участвуют десятки стран. Зару бежные эксперты высоко оценивают рос сийское законодательство о противодей ствии коррупции. Очевидно, что в борьбе с коррупцией правовые инструменты очень важны. Нужно бороться с тем, что уводит экономику в тень и ухудшает финансовую ситуацию в стране. Я могу привести со всем свежие примеры. В связи с приня тием Федерального закона N 230ФЗ «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должно сти, и иных лиц их доходам» в Гражданский кодекс Российской Федерации было вклю чено новое основание прекращения права собственности. Если чиновник не может документально подтвердить источники происхождения собственности, у него эта собственность может быть изъята в доход государства.

Во всяком случае, статья 235 Гражданского кодекса предоставляет такое право. Практика ее применения уже складывается. Например, прокурор Орловской области направил в суд исковое заявление в отношении двух депутатов областного совета, поставив вопрос об изъятии у них 31 объекта недвижимого имущества стоимостью более 71 млн рублей. То есть Федеральный закон № 230 и статья 235 Гражданского кодекса вполне работающие инструменты. И таких примеров можно привести много. Наш Институт очень активно сотрудничает с Федеральной службой по финансовому мониторингу. Обоснованно поддержаны инициативы,направленные на выявление бенефициарных владельцев офшорных компаний. Все это тоже борьба с коррупцией. К слову, доклад о системе финансовой безопасности мы с Юрием Чиханчиным, директором Росфинмониторинга, в марте этого года представили на Общем собрании президиума Российской академии наук. Это показатель взаимодействия практики и науки. Другое дело, что мало кто об этом знает. Борьба с коррупцией многим видится только в арестах.

С момента принятия Конституции России прошло более 20 лет. За это время в обществе произошли значи тельные изменения. Нуждается ли ос новной закон страны в корректировке? И если да, то в какой части?

20 лет сравнительно небольшой срок для Конституции. Закон, тем более Основной Закон, не должен быстро и часто меняться. Это подрывает авторитет права. Надо помнить, что реконструкция конституции, даже частичная, процесс очень затратный, потому что «ломает» правовую систему, выстроенную на фундаменте конституции. Конституционное развитие может быть обеспечено принятием новых законов и судебной практикой. Конституция России позволяет проводить необходимые преобразования в разных сферах без изменения ее текста, как это уже происходило во время федеративной реформы и реформы местного самоуправления. Обеспечивая устойчивость Конституции, мы обеспечиваем стабильность страны, а значит стабильную жизнь для нас с вами.

Талия Ярулловна, вы стали первой в истории женщиной вицепрезидентом Российской академии наук. Да и юристов до этого в руководстве РАН было не так много. Как члены такого консервативного научного сообщества отнеслись к вашему избранию, и как складывается работа в переломный для Академии наук период реформирования?

Так сложилось, что как только я вошла в состав Венецианской комиссии, она начала рассматривать ряд российских законов, которые не встретили в Европе понимания. На каждой сессии Комиссии разворачивались острые дискуссии, а буквально через 20 дней после моего избрания вицепрезидентом РАН была объявлена масштабная реорганизация Академии. И хотя принят закон, обновился устав, возникает немало юридических вопросов, в том числе и во взаимоотношениях с академическими институтами, научное руководство которыми должна продолжать Академия наук. Мне интересно работать в команде Президента РАН Владимира Фортова. Это ученый, заслуживший мировое признание, прекрасно понимающий проблемы научного сообщества, всегда готовый найти разумный баланс в решении самых острых вопросов. Как вицепрезидент я курирую отделения общественных, историкофилологических наук, а теперь еще и отделение глобальных проблем и международных отношений, которое в свое время возглавлял Евгений Максимович Примаков. Это большая ответственность для меня. Для меня, как и для всего президиума РАН, главное, чтобы в неизбежных для такого рода бумажноадминистративных согласованиях не создавались сложности для продолжения исследований, поддержания того научного уровня, который всегда отличал отечественную фундаментальную науку.

Контактная информация

Здание на ст. м. «Чистые Пруды» 107078 Москва,
Б. Харитоньевский пер., д. 22-24, стр. 1А, 1БВ

Здание на ст. м. «Академическая» 117218 Москва,
ул. Б.Черемушкинская, д.34

+7 (495) 719-70-00

+7 (499) 724-11-59


Вход

Забыли пароль?