В фармсообществе популярны идеи саморегулирования — инструмента, позволяющего государству передать профессионалам часть своих полномочий. О том, как они развиваются в РФ, «РГ» рассказала директор Института законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ, вице-президент РАН Талия Хабриева.

Талия Ярулловна, чем отличается практика саморегулирования в РФ? Какие этапы ее развития можно выделить?

Талия Хабриева: Принципиальная особенность становления саморегулирования в РФ состоит в том, что инициатива по его развитию исходит от государства, «сверху», а в зарубежных странах оно шло при отсутствии таковой. Условно можно выделить два этапа развития СРО. В 1995 г. понятие «саморегулируемые организации» (СРО) впервые появилось в постановлении Федеральной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку. В эти годы правовой статус СРО был регламентирован в отраслевых нормативных актах. С 2007 г., когда был принят ФЗ «О саморегулируемых организациях», начался второй этап — стало возможным уточнение общих требований к СРО в отраслевых законах, учитывающих специфику профессиональной деятельности. Закон стал отправной точкой для развития активного саморегулирования в различных отраслях экономики.

В каких отраслях экономики практика саморегулирования нашла максимальное воплощение?

Талия Хабриева: Существуют два вида СРО: основанные на обязательном членстве и на добровольном. Первые распространяются, например, на деятельность арбитражных управляющих, аудиторов, строительство и др. Саморегулирование с добровольным членством встречается на рынке ценных бумаг, у патентных поверенных и т.д. Максимальное воплощение практика саморегулирования в РФ нашла в строительстве и консалтинге.

Каковы цели создания саморегулируемых организаций?

Талия Хабриева: Прежде всего более эффективное регулирование отрасли, а также ограничение вмешательства государства в экономику. Государство передает часть властно-публичных полномочий СРО, а именно: в области контроля за соблюдением стандартов и правил, разработанных в СРО, а также законодательства, непосредственно регулирующего тот или иной вид деятельности. Суть саморегулирования составляют три элемента: стандарты, которые устанавливает СРО, мониторинг за деятельностью своих членов, третейские способы разрешения споров. Таким образом, с одной стороны, члены СРО попадают от них в зависимость, поскольку СРО наделены полномочиями, позволяющими применять к своим членам меры дисциплинарной ответственности, например исключение. С другой стороны, обязательное членство в СРО позволяет оставлять «за бортом» недобросовестных предпринимателей, т.к. исключение из СРО означает запрет осуществления соответствующей деятельности вне членства в СРО, что является своего рода аналогом отзыва лицензии.

Есть ли в мире опыт саморегулирования в фармацевтической отрасли?

Талия Хабриева: В фармацевтической области саморегулирования нет ни в одной стране. Анализ актов, принятых и разрабатываемых в ЕАЭС, показывает, что саморегулированию в обращении лекарственных средств места почти не остается — все будет поглощено решениями Евра-зийской экономической комиссии. ФЗ «Об обращении лекарственных средств» также не содержит подобных норм. Этим он отличается от ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», в ст. 76 которого закреплено право медицинских и фармацевтических работников на создание на добровольной основе профессиональных некоммерческих организаций, которые могут принимать участие в разработке норм и правил в сфере охраны здоровья, в решении вопросов, связанных с их нарушением, в подготовке стандартов медицинской помощи и т.д. В фармотрасли следует скорее говорить о самоорганизации компаний, нежели о глобальном саморегулировании.

Какие типичные ошибки совершают инициаторы внедрения практики саморегулирования?

Талия Хабриева: К типичным ошибкам можно отнести недооценку субъектами предпринимательской и профессиональной деятельности потенциала добровольного саморегулирования. Создание СРО на принципах добровольного членства непопулярно, участники рынка в большей степени ориентируются на законодательные требования. Вместе с тем добровольное саморегулирование способствует усилению ответственности хозяйствующих субъектов перед потребителями, использованию альтернативных способов разрешения конфликтов, поддержанию высоких стандартов деятельности. Ошибкой можно считать и неэффективное использование функции по стандартизации той или иной деятельности. Стандарты СРО либо дублируют положения нормативных актов, либо содержат декларативные нормы, не оказывающие существенного влияния на осуществление профессиональной и предпринимательской деятельности. Ошибочным является и неудовлетворительный контроль СРО за соблюдение ее членами установленных требований.

Можно ли избежать подобных ошибок?

Талия Хабриева: Избежать их позволит более активное использование добровольного саморегулирования, реализация принципа делегированных полномочий и отраслевого сорегулирования путем разработки СРО стандартов профессиональной и предпринимательской деятельности, а также усиление внутреннего контроля СРО за деятельностью своих членов.

Каковы, на ваш взгляд, перспективы развития этой формы регулирования в целом?

Талия Хабриева: Перспективы для развития этой формы регулирования, разумеется, есть, о чем свидетельствует развитие законодательства о СРО. Но пока у нас не накоплен достаточный опыт, не сформировалась устойчивая практика. Однако если рассматривать саморегулирование в более широком контексте — как способность бизнеса к самоорганизации, то можно увидеть, что и акционерные общества также предпринимают попытку упорядочить отношения внутри компании, принимая внутренние документы. В таком аспекте можно говорить, например, и о Кодексе надлежащей практики Ассоциации международных фармацевтических производителей (AIPM), который представляет собой пример локального нормотворчества, направленного на формирование оптимальной — с точки зрения согласованности частных и публичных интересов — модели поведения участников международного фармацевтического рынка.

Источник: https://rg.ru/pril/fascicle/3/09/29/30929-1445270061.pdf